Пока же значительная часть граждан выступает не за ****у, а за виртуальную постановку Кремля. В том числе потому, что в нее удобно верить. Удобно болеть «за наших» и «героев Z», не вставая с дивана — так многие люди болеют за команду своей страны на Олимпиаде, толком не разбираясь в правилах конкретного вида спорта и составе команд. Главное — понимать, в какого цвета форме эти «наши».
Здравствуйте, меня зовут Андрей Перцев.
Я — корреспондент «Медузы»*, который много лет пишет о российской политике. А до недавнего времени мы вместе с социологом Константином Гаазе вели политический подкаст «Перцев и Гаазе».
Данные опросов показывают, что большинство россиян в той или иной степени поддерживают вторжение России в Украину. На фоне новостей о массовой гибели мирных жителей и разрушении целых городов такая статистика выглядит дико. В нее как будто невозможно поверить — однако людей, которые оправдывают ****у, многие из нас знают лично. Часто это не просто наши коллеги или знакомые, а даже близкие родственники (например, мамы и папы). Мы спорим и ссоримся с ними, пытаемся их переубедить — но, к сожалению, безуспешно.
Многие сейчас задаются вопросом: как получилось, что в стране, где каждый с детства слышит фразу «Лишь бы не было ****ы», так много людей готовы оправдать то, что происходит? На этот вопрос есть ответ. Дело в том, что россияне живут не в реальном, а виртуальном мире, который много лет строили власть и работающая на нее пропаганда. Вместо политики в этом мире — имитация политики, а вместо картины дня — тщательно отобранные государственными журналистами «правильные» новости. И пишутся эти новости «правильными» словами: там не взрывы, а хлопки; не ****а с многочисленными жертвами, а абстрактная спецоперация, которая проводится с помощью совершенных машин.
Жить в таком виртуальном мире очень спокойно — и поэтому комфортно. В моем сегодняшнем тексте для Kit я подробно расскажу вам об этом мире. А еще о том, как долго и старательно он на самом деле строился.
■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎
В конце марта «Левада-Центр»* опубликовал данные опроса о «конфликте с Украиной», который провели среди жителей 137 населенных пунктов в 50 субъектах России. Один из вопросов, который задавали респондентам, звучал так: «Вы лично поддерживаете или нет действия российских вооруженных сил в Украине?»
Абсолютное большинство — 81% — ответило, что да: 53% «определенно поддерживают», а 28% «скорее поддерживают». Кроме того, 51% опрошенных заявили, что военные действия в Украине вызывают у них «гордость за Россию». Близкие к власти социологические центры ФОМ и ВЦИОМ дают похожую картину.
Эти данные могут вызвать злость, разочарование и даже отчаяние: что же происходит с людьми, которые гордятся вторжением своей страны в соседнее государство? А если не гордятся, то как минимум «скорее поддерживают» его?
Отчасти объяснить результаты опросов поможет независимый анализ. Например, в этом материале «Медузы»* доцент факультета социологии Университета Эксетера (Англия) Алексей Бессуднов подробно объясняет, почему к статистическим исследованиям, проведенным в военное время, стоит относиться с большой осторожностью: формулировки вопросов в них довольно «мягкие», а респонденты могут не всегда отвечать откровенно (особенно на фоне недавно принятых законов).
Однако только формулировками вопросов и уголовной ответственностью за «дискредитацию» армии общественные настроения не объяснишь. И у ситуации действительно есть еще один очень важный аспект.
Для многих россиян ****ы и ее ужасов попросту не существует. Зато существует «спецоперация» — военное реалити-шоу, как бы цинично это ни звучало.
Россиян несколько лет готовили к технологичной «анти****е»
Государственная пропаганда начала рассказывать о российской армии исключительно с точки зрения техники задолго до начала нынешней ****ы.
Первая и вторая чеченские ****ы были настоящими ****ами. Они велись человеческими руками — кровавыми и некрасивыми — с огромными потерями. Эти ****ы пугали общество, поэтому оно требовало от власти их скорейшего завершения.
С середины десятых годов XXI века россиян начали готовить к другой ****е — технологичной и эстетичной. В СМИ постоянно появлялась информация о введении в строй все новых и все более совершенных видов вооружения. А Минобороны стало организовывать эффектные развлекательные мероприятия вроде танкового биатлона.
Придумал танковый биатлон Сергей Шойгу вскоре после своего назначения министром обороны в 2012 году. До него министерство обороны особенно не мелькало в публичном пространстве. С приходом Шойгу все изменилось: он любит пиар еще с девяностых и действительно знает в нем толк. Во многом именно благодаря хорошему пиару россияне считали министерство чрезвычайных ситуаций, которое Шойгу возглавлял почти 20 лет, одной из самых эффективных госструктур.
Об участии российских войск в сирийском конфликте в середине десятых рассказывали уже по-новому. Для жителей страны рисовали картину технологичной ****ы, в которой мощные авиация и артиллерия эффективно поражают цели. О ****е не только рассказывали так — ее так еще и показывали в пропагандистских роликах ведомства. Посмотрите один из них: в нем на протяжении 10 минут самолеты взлетают, добираются до места назначения и делают свою работу, пока бесстрастный женский голос рапортует об успехах российских вооруженных сил.
Так Минобороны в прямом смысле дегуманизировало армию: на первом плане в ее самопрезентации оказалась техника, а не люди. Причем пропаганда не просто внушала россиянам, что решающую роль в ****е играет оружие. Она внушала, что оружие разит врага, пока сами военные (фактически — операторы оружия на «удаленке») находятся в полной безопасности.
Такая ****а не только безопасна, но также красива и гуманистична. Оружие не убивает людей, а поражает врагов. Оно «ликвидирует террористов», освобождая от них территории. При взгляде с этого ракурса ****а перестает быть ****ой, она становится кинематографичной и виртуальной.
По сравнению с кровавыми и страшными ****ами прошлого это — «анти****а».
Практически бескровное присоединение Крыма к России стало важным фактором укрепления образа «анти****ы». Его дополнили спущенные сверху и распространившиеся в интернете мемы с «вежливыми людьми». Солдаты в полном обмундировании на этих картинках изображены рядом с котами: держат их на руках или передают детям. Причем солдаты на большинстве фотографий — в балаклавах. Это фигуры с оружием, без лиц — как манекены или биороботы. Но добрые и с котами.
Да, в Донбассе шли боевые действия с кровью и жертвами. Но российская армия отрицала, что участвует в этом. Активной стороной конфликта, ведущей бои с украинской армией, официальная российская пропаганда называла вооруженные силы самопровозглашенных Донецкой и Луганской республик. Их представляли как хаотично собранные отряды, состоящие из бойцов со странными «народными» позывными (например, «Секс»).
Нынешнюю ****у пиарят как отечественный блокбастер (или как спортивный чемпионат)
Новую ****у 2022 года сделали уже не просто технологичной, а полностью виртуальной — нам показывают что-то среднее между спортивными соревнованиями и блокбастером.
Теперь россияне «своих не бросают» и «болеют за наших», будто на Олимпиаде. А уличные билборды с надписями «Герои Z» похожи на рекламу нового отечественного боевика. У него даже есть свой мерч: букву Z по законам маркетинговых кампаний размещают на футболках и кепках.
Можно возразить, что реальную ****у с кровью и многочисленными человеческими жертвами всем этим прикрыть не получится. Ведь о той, настоящей ****е рассказывают и российские независимые медиа, и западные СМИ. А еще, конечно, сами очевидцы: благодаря соцсетям боевые действия и их последствия можно буквально наблюдать в прямом эфире.
Однако многие россияне всего этого не видят. Они не пользуются альтернативными источниками информации, им достаточно телевидения. Потому что это удобно. Конечно, россияне не только смотрят телевизор — они регулярно пользуются интернетом. Но лишь 12% пользователей читают интернет-СМИ. А доля просматривающих новости в поисковиках составляет 39% (и посмотрите сами, что это за новости).
Американский философ и социолог Элвин Тоффлер ввел в научный оборот понятие «клиповой культуры». В развитых странах людям приходится собирать собственное представление о действительности как пазл, систематизируя огромное количество источников информации. Эти источники могут не только дополнять друг друга, но и друг другу противоречить. Человеку нужно прилагать усилия: методом проб и ошибок найти один надежный источник или постоянно анализировать разные данные.
Российская пропаганда избавляет россиян от этой работы. В каком-то смысле она предвосхитила появление сервисов доставки, которые так активно развивались в России в последние годы. Только доставляет пропаганда не готовую еду, а приготовленные и правильно поданные новости.
Так россияне получают картину мира без обескураживающих противоречий. Источники информации максимально доступны (нужно просто нажать на кнопку пульта) и друг с другом не спорят. Причем это касается даже развлекательного контента. Например, сериалов, которые цензурируются много лет. Или юмористического шоу «Вечерний Ургант» на Первом канале, которое, несмотря на свою популярность, перестало выходить, как только его ведущий Иван Ургант выступил против ****ы.
Готовая непротиворечивая информационная картина мира комфортна и легко усваивается. Сотрудники администрации президента называют усилия по ее созданию «режимом информационного благоприятствования». Заключается он не только в отсеве «тревожных» новостей, но и в замене слов, которые способны вызвать негативные эмоции, на более нейтральные. Взрыв становится «хлопком», падение экономики — «отрицательным ростом», а массовые увольнения — «высвобождением от работы». И мы можем сколько угодно смеяться над этими нелепыми эвфемизмами в социальных сетях — «режим информационного благоприятствования» тем не менее эффективно работает.
Замена пугающего слова «****а» на нейтральную «спецоперацию» вполне в духе этой концепции. Считать, что Россия проводит «спецоперацию», а не вторгается в соседнее государство, комфортнее — так же, как комфортнее читать о «хлопке» вместо взрыва.
К тому же в ****е участвуют и гибнут люди, а «спецоперацию» проводят специально обученные профессионалы (не зря власти постоянно подчеркивают, что в ней участвуют исключительно контрактники), поэтому она не подразумевает массовых жертв. При этом противник в «спецоперации» низводится до статуса «террориста», которого «ликвидируют».
Так «режим информационного благоприятствования» в рамках виртуализации реальности способствует и виртуализации ****ы. И превращает ее в блокбастер на телеэкране под названием «Герои Z».
Виртуальная ****а — часть виртуальной политики (к которой мы, увы, давно привыкли)
Виртуальная ****а для России — нечто новое, однако она лишь часть той виртуальной реальности, которую в стране конструируют уже больше двадцати лет.
Все началось еще в 1999 году, когда политтехнологи во главе с Глебом Павловским готовили для россиян нового кандидата в президенты на смену Борису Ельцину. Тогда провели социологический опрос, который показал, что лидером государства избиратели видят кого-то вроде советского киногероя Штирлица. Такого кандидата и предложили народу — им стал нынешний президент России Владимир Путин.
Вот как сам Павловский вспоминал то время: «Избиратель хотел, чтобы его кандидат ворвался во власть, но со стороны власти же — из Кремля в Кремль, но не с улицы! „Кандидатам улицы“ российская улица не доверяла. Она предпочитала найти избранника своим агентом в Кремле — наподобие Штирлица из советского сериала. При проведенном весной 1999 года социологическом опросе образ Штирлица оттеснил других киногероев как идеал нового президента России».
Выбирать из нескольких живых кандидатов со своими идеями, достоинствами и недостатками — тяжелый труд. Гораздо проще выбрать политика с искусственно собранным идеальным имиджем. Россияне хотели Штирлица и получили именно его. Если бы у общества был запрос на другого персонажа, Кремль все равно выдал бы обществу желаемый конструкт.
Виртуализация российской политики началась именно тогда — и активно продолжалась все эти годы. Для участия в выборах в Госдуму Кремль активно запускал искусственные проекты для избирателей разных взглядов. Например, в середине нулевых это была националистическая «Родина», а в начале десятых — либеральный проект бизнесмена Михаила Прохорова «Правое дело».
В отличие от «живых» партий, которые создаются вокруг конкретной идеологии разделяющими ее людьми ради политической борьбы, эти проекты насаждались «сверху» ради уничтожения политической борьбы как таковой.
В администрации президента понимали: в стране есть приверженцы разных политических идеологий. Возможно, люди не всегда сами четко могут определить свои взгляды, но взгляды у них есть. Со временем граждане могут начать лучше об этом рефлексировать и даже задуматься о создании собственных партийных проектов, стать сторонниками оппозиции или примкнуть к протестному голосованию против партии власти и ее кандидатов. Если таких людей станет много и они самоорганизуются, исход голосования будет непредсказуем.
Чтобы поведение идеологизированных россиян оставалось предсказуемым, Кремль штамповал проекты под их взгляды и потребности. Искусственные партии оснащали не только готовым набором лозунгов и установок, но и специально подобранными лидерами.
Так, «Родиной» поставили руководить популярного в то время политика националистических взглядов Дмитрия Рогозина, а «Правым делом» — европеизированного бизнесмена Михаила Прохорова.
В отличие от лидеров реальных партий, которым в демократических государствах приходится по-настоящему бороться за лидерство, и Рогозин, и Прохоров были приглашены в качестве внешних фронтменов. Сами партии за лидерство на голосовании, конечно, не боролись тоже. Их задача заключалась в том, чтобы канализировать голоса определенной группы избирателей.
Как только искусственные партии пытались выйти из своей виртуальной роли, с ними расправлялись — как произошло с «Родиной» в середине нулевых. По задумке своих кремлевских создателей, она должна была не только привлечь голоса националистов и ультрапатриотов, но и расколоть электорат КПРФ, которая в ту пору была популярнее «Единой России». Однако на региональных выборах «родинцы» стали играть всерьез и догонять ЕР. А Рогозин даже примерил на себя роль реального лидера: он объявил в Госдуме голодовку с требованием отставки правительства и отмены реформы по монетизации льгот. Но уже в следующем году ушел в отставку с поста председателя партии, объяснив это давлением Кремля. В том же году «Родина» объявила о слиянии с «Партией жизни» в рамках нового кремлевского проекта — «Справедливая Россия».
Спустя несколько лет, в 2011-м, бизнесмен Михаил Прохоров, поставленный руководить либеральным «Правым делом», пошел по стопам Рогозина и тоже проявил самостоятельность. Он позвал в партию ярких персонажей не только из политики (Евгений Ройзман), но и из шоу-бизнеса (Андрей Макаревич и Алла Пугачева). Прохоров явно хотел привлечь протестный электорат и получить хороший результат на выборах в Госдуму. В итоге бизнесмена сместили с поста главы партии на предвыборном съезде, а проект перешел под контроль Кремля.
Политика искусственного конструирования партий продолжается до сих пор. Накануне думских выборов 2021 года Кремль создал сразу несколько нишевых проектов: «Новые люди» (умеренно либеральный), «Зеленая альтернатива» (экологический) и «За правду» (ультрапатриотический). Кроме того, АП решила обновить уже существовавшую «Партию пенсионеров». Задача была та же: раскалывать протестный электорат, притягивая группы избирателей проектами, которые специально заточены под их идеологические пристрастия.
Часть этих проектов можно даже назвать успешными. Например, «Новые люди» прошли в Госдуму, «Пенсионеры» преодолели трехпроцентный барьер. Виртуальная политика пользуется у россиян спросом: они делегировали Кремлю создание политических структур и ритуально голосуют за них.
Чтобы купировать развитие общественной активности, гражданам предложили наблюдать и за ее имитацией. Поэтому все эти годы официальные профсоюзы государственной Федерации независимых профсоюзов России проводили первомайские демонстрации и исправно собирали взносы, в то время как настоящие независимые профсоюзные активисты сталкивались с давлением (так же, как независимые экологи и благотворители).
Иными словами, россиянам предлагалось смотреть, как одобренные властью люди делают общественную работу за них самих (точнее, имитируют эту работу). При этом нельзя сказать, что граждане совсем были исключены из общественной жизни: они могли донатить или волонтерить, выбирая организацию по своим взглядам и вкусам.
Но по-настоящему популярной у россиян такая деятельность все же не стала. А общественная жизнь ушла в лучшем случае во дворы и подъезды (чаты домов в мессенджерах очень распространены в России и довольно активны). Хотя и там власть пробовала ее «поймать» — например, с помощью приложения «Активный гражданин», запущенного в Москве в 2014 году для бытовых жалоб горожан.
Виртуальная ****а нужна и гражданам — по причине все той же привычки
В официальную картину мира с виртуальной политикой и «спецоперацией» в духе блокбастера страшные фотографии из Бучи никак не укладываются. Они вносят разлад в атмосферу «информационного благоприятствования» и отторгаются пропагандой привычными приемами. Якобы снимки — это постановка. А если не постановка, то в таком количестве мирных жертв виноваты сами враги, которые убивают собственных граждан.
Это комфортная точка зрения не только для власти, но и, к сожалению, для граждан. Ведь если убийства в Буче — постановка, значит, жертв нет. Все идет по плану, по-прежнему не нужно лезть в политику — достаточно заниматься собственной жизнью. А об убийствах мирных жителей можно даже шутить.
Примечательно, что то же самое касается и жертв среди «своих». Официальные заявления о потерях российской армии редки, скупы и безэмоциональны. Минобороны публиковало данные об этом всего дважды — и последний раз заявило о 1 351 погибшем, в то время как по оценкам НАТО, опубликованным примерно в то же время, их как минимум в семь раз больше.
Однако если много говорить о погибших в рядах российской армии даже только на языке голых цифр, придется признать, что происходящее — ****а, в которой Россия несет большие потери. Собственно, ровно об этом практически прямым текстом недавно сказал военком Красноярского края Андрей Лысенко:
«Это трагедия не только для родителей — это трагедия для всех нас. И это моя личная трагедия, потому что я лично их отправлял в армию, я чувствую за них ответственность. Поэтому цифр, сколько у нас погибло, сколько красноярцев ранено… Мы не ведем такую статистику. Я считаю, что это в какой-то мере пошло. Мы с кем-то будем сравнивать, что ли? С соседними субъектами будем сравнивать: сколько у вас, а сколько у нас? Любой гражданин нашему государству дорог. Я считаю, что о цифрах говорить просто неуместно».
Дело, конечно, не в неуместности. В конце концов, численные потери армии — трагичная, но неотъемлемая составляющая любой ****ы. Просто
формулировки вроде «хлопка» для количества жертв так и не придумали — возможно, пока.
Поэтому для сохранения режима «информационного благоприятствования» проще вообще не затрагивать эту тему.
О самой «спецоперации» тоже лучше говорить поменьше — если, конечно, речь не идет о слоганах или маркетинговой символике. Чем дольше длится вторжение, тем больше новости о нем отходят на периферию новостных выпусков телевидения. Например, в дневном выпуске новостей на Первом канале от 7 апреля первым и главным сюжетом стал рассказ об отчете премьера Михаила Мишустина в Госдуме. Вторым — заявления российского МИДа о «фейках», которые распространяют Украина и западные СМИ. Наступление войск (причем не очень понятно, каких конкретно — российских или самопровозглашенной Донецкой народной республики) упомянули только в третьем сюжете, который был посвящен в основном обстрелу ДНР.
В другом сюжете без особых подробностей (хотя и с эпизодом из видео, облетевшего интернет) рассказали о пытках российских военнослужащих в Украине. Но следом зрителям сразу показали акции в поддержку российской армии, в том числе в Дагестане.
Эта акция, как сообщает Первый канал, была «яркая и зрелищная».
. ><{{{.______)
Если начать наконец называть на телевидении вещи своими именами, количество людей, поддерживающих действия российской власти в Украине, серьезно уменьшится.
Пока же значительная часть граждан выступает не за ****у, а за виртуальную постановку Кремля. В том числе потому, что в нее удобно верить. Удобно болеть «за наших» и «героев Z», не вставая с дивана — так многие люди болеют за команду своей страны на Олимпиаде, толком не разбираясь в правилах конкретного вида спорта и составе команд. Главное — понимать, в какого цвета форме эти «наши».
Однако выходить из режима «информационного благоприятствования» россиянам все же придется. Как минимум это заставят сделать экономические трудности. Они, в отличие от общественно-политической повестки, проникают в границы подъездов и квартир без разрешения властей. И плохо поддаются виртуализации.
Источник: http://worldcrisis.ru/crisis/4060701